Книги

Карен Хорни Всегда усталый редактор

-= 1 =-

Хорни К. Всегда усталый редактор. /Знаменитые случаи из пра­к­­тики психоанализа. /Сборник. – М.: “REFLbook”, 1995, С. 213 – 227. 

Клара не была желанным ребенком. Брак был несчаст­ливым, после рождения одного ребенка – мальчика – мать не хотела больше иметь детей, и Клара родилась после нескольких неудачных попыток выкидыша. Нельзя сказать, что с нею грубо обращались или что ею пренебрегали: она училась в школах не хуже тех, которые посещал ее брат, получала подарков столько же, сколько и он, занималась музыкой с тем же учителем и материально ни в чем не была ущемлена по сравнению с ним. Но что касается менее осязаемых вещей, то здесь она получила меньше, чем ее брат: меньше ласки, меньше интереса к ее школьным отмет­кам и к тысяче каждодневных детских переживаний, меньше заботы, когда она была больна, меньше беспокойства, когда ее нет рядом, меньше готовности к доверительному об­щению, меньше восхищения ее внешностью и манерами. Между ее матерью и братом сложилась крепкая, хотя и неощутимая для маленькой девочки, общность, из которой она была исключена. От отца помощи ждать было нечего. Будучи сельским врачом, он почти все время отсутствовал. Клара сделала несколько жалких попыток приблизиться к нему, но он не чувствовал интереса ни к одному из детей. Вся его любовь полностью сосредоточилась на жене и при­няла форму бессильного восхищения. В конце концов, он не мог ничем помочь еще и потому, что мать, которая была утонченной и привлекательной женщиной, открыто его пре­зирала и вне всяких сомнений ее воля играла в семье решающую роль. Ее нескрываемая ненависть и презрение к отцу, доходившие до открытых пожеланий смерти ему, укрепили в Кларе представление о том, что значительно безопаснее быть на стороне сильного.
Такая ситуация не оставляла шансов для развития у Клары уверенности в себе. Поскольку в отношении к ней не было открытой несправедливости, которая могла бы спро­воцировать длительный бунт, подспудное недовольство вос­питывало в ней раздражительность и находило выход в постоянных жалобах. Поэтому окружающим казалось, что она разыгрывает «страдалицу», и ее часто дразнили. Но ни матери, ни брату и в голову не приходило, что ее страдания от несправедливого обращения непритворны. Они видели в этом лишь проявление дурного нрава. И Клара, никогда не ощущавшая за собой поддержки, легко согласилась с мнением других о себе и кругом чувствовала себя виноватой. В сравнении с ее матерью, красота и очарование которой всех приводили в восхищение, и ее приветливым, веселым и смышленым братом она выглядела гадким утенком. Пос­тепенно у нее сформировалось глубокое убеждение в том, что ее нельзя любить.
Этот сдвиг с объяснимого и по сути справедливого обвинения других к неоправданному и несправедливому самообвинению имел, как мы в дальнейшем увидим, далеко идущие последствия. Он повлек за собой больше чем просто принятие чужой оценки себя, поскольку также означал, что она вытеснила из сознания всякую обиду на мать. Если виноватой во всем была она сама, то недовольство матерью теряло под собой всякие основания. А от такого вытеснения враждебности по отношению к матери оставался один шаг до присоединения к группе восхищающихся ею. Сильным стимулом к уступке мнению большинства было также то, что ее мать не терпела никакого иного к себе отношения, кроме полного восхищения: гораздо безопаснее было нахо­дить недостатки в себе, чем в матери. И если она вместе со всеми восхищалась матерью, пропадала необходимость чувствовать себя изолированной, отверженной, и она могла надеяться на то, чтобы получить свою долю любви или хотя бы участия. Надежда на любовь не оправдалась, но вместо этого она получила дар сомнительной ценности. Ее мать – как и все те, чей расцвет питается восхищением других, – в свою очередь щедро дарила восхищение тем, кто ее обожал. Клара, которой уже не пренебрегали как гадким утенком, стала прекрасной дочерью прекрасной матери. Таким обра­зом, на месте жестоко разрушенной уверенности в себе она возвела здание ложной гордости, фундаментом которого служило восхищение других.
Вследствие этого сдвига от справедливого сопротив­ления к лживому восхищению Клара утратила и те слабые ростки уверенности в себе, которые в ней зарождались. Прибегая к несколько неясному определению, можно ска­зать, что она «потеряла себя». Восхищаясь тем, что ее в действительности отталкивало, она отказалась от своих подлин­ных чувств. Она уже не знала, что же ей самой действительно нравится, чего она хочет, чего боится и что ненавидит. Она потеряла всякую способность утверждать свое право на лю­бовь или вообще на свои желания. Несмотря на поверх­ностную гордость, ее убеждение в том, что ее нельзя любить, на самом деле стало глубже. Отсюда ее позднейшее неверие в искренность чувств тех людей, которым она нравилась. Иногда ей казалось, что ее принимают за кого-то другого, а иногда считала, что под любовью кроется благодарность за помощь или ожидание чего-то от нее в будущем. Это недоверие омрачало все ее отношения с людьми. Она поте­ряла также способность быть критичной, действуя согласно бессознательной максиме, что безопаснее восхищаться дру­гими, чем их критиковать. Это убеждение сковывало ее незаурядный, надо сказать, ум и развило у нее чувство собственной неполноценности.
Вследствие всех этих факторов у нее развились три невротические наклонности. Первой была навязчивая скром­ность в своих желаниях и потребностях, что повлекло за собой навязчивое стремление быть всегда на заднем плане, думать о себе хуже, чем о других, считать других правыми, а себя неправой. Но даже в этих ограниченных рамках она не чувствовала себя надежно, если только она не могла положиться на кого-то, кто мог бы защитить ее, дать ей совет, одобрить и ободрить ее, взять на себя ответственность за нее и заботу о ней. Во всем этом она нуждалась потому, что потеряла способность управлять своей жизнью сама. У нее развилась потребность в «партнере» – друге, любовнике, муже – от которого она могла бы зависеть, которому могла бы подчиниться так же, как своей матери. Но в то же время он мог бы своей безраздельной преданностью ей восстано­вить ее раздавленное чувство собственного достоинства. Тре­тья же невротическая тенденция – навязчивая потребность в превосходстве над другими и в принижении других, – на­правленная также на восстановление самоуважения, во­брала в себя, кроме того, все неотмщённые обиды и уни­жения...
Кларе было тридцать лет, когда она обратилась за психо­аналитическим лечением, и побудили ее к этому разные причины. Ею легко овладевала парализующая усталость, мешавшая ее работе и общению с людьми. Также она жа­ловалась на почти полное отсутствие уверенности в себе. Она была редактором журнала и, в общем-то, профессио­нальная карьера и должность ее удовлетворяли. Однако ее желание писать пьесы и рассказы наталкивалось на внут­ренние запреты. Она легко справлялась с ежедневной рабо­той, но не могла заниматься творческим трудом и была склонна объяснять это возможным отсутствием таланта. Она вышла замуж в возрасте двадцати трех, но через три года ее муж умер. После этого у нее была связь с другим мужчиной, которая продолжалась и во время анализа. Согласно ее начальному утверждению, отношения с обоими мужчи­нами удовлетворяли ее как в сексуальном, так и в других отношениях.
Анализ растянулся на четыре с половиной года. Затем по­следовал двухлетний перерыв, в течение которого она много занималась самоанализом, после чего анализ возобновился и продолжался еще один год с нерегулярными перерывами.
Анализ Клары можно условно разделить на три фазы: выявление ее навяз­чивой скромности, выявление ее на­вязчивой зависимости от партнера и, наконец, выявление ее навязчивой потребности принуждать других к признанию ее пре­вос­ходства. Ни одна из этих тенденций не осознава­лась ни ею самой, ни другими.
В первый период следующие данные указывали на эле­менты навязчивости. У нее была заниженная оценка себя и своих способностей. Она не только не была уверена в своих положительных качествах, но упрямо отрицала их существование, не признавая в себе ума, привлекательности и одаренности и стремясь отбросить свидетельства обрат­ного Также у нее была склонность приписывать другим превосходство над собой. Встречая разногласие, она авто­матически соглашалась с чужим мнением. Ей вспомнилось, что когда у ее мужа завязались отношения с другой женщи­ной, она ничем не обнаружила своего протеста, хотя очень болезненно переживала эту ситуацию; она даже умудрилась оправдать его предпочтение в отношении другой на том основании, что та была более привлекательной и нежной. Кроме того, для нее было почти невозможным тратить на себя деньги: путешествуя с другими, она могла позволить себе жить в дорогих отелях, даже если сама несла свою долю расходов, но как только она оказывалась одна, она не могла заставить себя тратиться на путешествия, платья, игры, книги. Наконец, хотя она занимала руководящую должность, отдавать распоряжения стало для нее непосиль­ным трудом. И если этого нельзя было избежать, она делала это извиняющимся голосом.
Эти факты приводили к выводу, что у нее развилась навязчивая скромность, которая вынудила ее заключить свою жизнь в узкие границы и всегда занимать второе или третье место. Когда эта тенденция была обнаружена и мы обсудили ее происхождение в детстве, начался систематический поиск ее проявлений и последствий. Какую роль играла эта тен­денция в жизни Клары?
Клара была совершенно неспособна к самоутвержде­нию. В дискуссиях она легко уступала мнениям других. Несмотря на проницательность и умение судить о людях, она была неспособна занять критическую позицию по отно­шению к кому-либо или к чему-либо, кроме как в редак­тировании, где это диктовалось профессиональной необ­ходимостью. Она встречалась с серьезными трудностями, когда, например, не могла понять, что против нее строит козни ее коллега; и даже тогда, когда для других это было совершенно очевидно, она по-прежнему считала этого че­ловека своим другом. Ее навязчивое стремление быть второй отчетливо проявилось в играх: например, ей что-то мешало хорошо играть в теннис; иногда она могла хорошо провести гейм, но как только она осознавала, что может выиграть, ее игра становилась неумелой. Чужие желания были для нее важнее своих собственных: она соглашалась брать отпуск в то время, которое менее всего интересовало других, и если бы другим их объем работы показался бы большим, она с готовностью делала бы ее сама.
Но самым важным было подавление ею всех своих чувств и желаний. Свои внутренние запреты на обширные планы она считала особенно «реалистичными» – свидетель­ство того, что она никогда не стремилась к недостижимому. На самом же деле она была столь же мало «реалистичной», как и тот, кто ожидает от жизни слишком многого; она просто не выпускала свои желания за пределы доступного. Она была нереалистичной, живя ниже того уровня, который могла себе позволить, во всех отношениях – социально, экономически, профессионально, духовно. Но, как оказа­лось в дальнейшем, для нее было вполне достижимо нра­виться многим людям, привлекательно выглядеть и создавать значительные и оригинальные произведения.
Самыми общими последствиями этой тенденции были постепенное снижение уверенности в себе и недовольство жизнью в целом. Причем последнего она за собой не за­мечала, да и не могла замечать, поскольку все складывалось для нее «довольно неплохо», и она не сознавала ясно своих желаний и того, что они не исполнялись. Это общее не­довольство жизнью обнаруживалось лишь в каких-то буд­ничных делах, да в иногда неожиданно накатывавших слезах, чего понять она была не в силах.
Довольно долгое время она лишь фрагментарно призна­вала справедливость этих выводов, относительно же более важных вопросов она молчаливо придерживалась мнения, что я либо переоцениваю ее, либо считаю поощрение удач­ным способом терапии. Наконец она все же признала, причем довольно драматичным образом, что за фасадом ее скромности таилась настоящая и глубокая тревога. Это было в то время, когда она намеревалась внести улучшения в работу журнала. Она понимала, что ее план был удачным, что он не вызовет значительного сопротивления и что впос­ледствии его все оценят. Однако до того, как она его пред­ложила, ею овладела сильная паника, рационально объяс­нить которую она не могла. В начале нашего обсуждения она все еще пребывала в паническом состоянии и даже была вынуждена покинуть кабинет из-за неожиданного рас­стройства желудка. Но как только дискуссия ощутимо при­няла благоприятный для нее оборот, ее тревога утихла. План был, в конце концов, одобрен, что обернулось личным признанием ее заслуг. Идя домой, она чувствовала себя на подъеме и в таком же приподнятом настроении пришла на следующую аналитическую беседу.
Мимоходом я обронила замечание о том, что это было для нее настоящим триумфом, на что она возразила с легкой досадой. Естественно, признание доставило ей удовольствие, но преобладающим для нее было чувство того, что она избежала большой опасности. И только спустя два с лишним года она сумела подступиться к другим элементам этого переживания, которые касались ее амбиций, триумфа и страха перед неудачей. В то время, как это выразилось в ее ассоциациях, все ее чувства приковала к себе проблема скромности. Представить новый план казалось ей слишком самонадеянным. Кто она такая, чтобы знать лучше других! Но постепенно она осознала, что такое отношение осно­вывалось на том, что для нее предложить другую линию действий означало риск выхода за те узкие искусственные границы, которых она ревностно придерживалась. Только признав верность этого наблюдения, она обрела убежден­ность, что ее скромность была фасадом, поддерживаемым ради безопасности. В результате этой первой фазы работы в ней проснулась вера в себя и смелость обнаруживать и утверждать свои желания и мнения.
Второй период в основном был посвящен работе над ее зависимостью от «партнера». Большинство связанных с этим проблем она проработала самостоятельно, что подроб­нее будет изложено позднее. Эта зависимость, несмотря на ее подавляющую силу, подверглась еще более глубокому вытеснению, чем предыдущая тенденция. Кларе даже в го­лову никогда не приходило, что в ее отношениях с муж­чинами что-то было не так. Напротив, она считала, что здесь все у нее складывается особенно удачно. Но посте­пенно анализ изменил это представление.
На навязчивую зависимость указывали три основных фактора. Первый заключался в том, что она чувствовала себя совершенно потерянной, как маленький ребенок в незнакомом лесу, когда отношения с важным для нее че­ловеком заканчивались или прерывались на время. Первое переживание такого рода случилось с ней, когда она поки­нула дом в возрасте двадцати лет. Она чувствовала себя тогда как перышко, носимое по Вселенной, и писала отча­янные письма матери с признаниями о том, что не может без нее жить. Эта ностальгия по дому прекратилась тогда, когда она сильно увлеклась пожилым человеком, преуспе­вающим писателем, который заинтересовался ее работой и взялся ей покровительствовать. Разумеется, чувство поте­рянности, когда в первый раз оказываешься в одиночестве, объяснимо молодостью и привычкой жить под родным кро­вом. Но в дальнейшем реакции были но существу такими же и странно контрастировали с довольно успешной про­фессиональной карьерой, несмотря на упомянутые труд­ности.
Вторым поразительным фактом было то, что при любом из этих взаимоотношений весь мир вокруг псе отступал на задний план, и только ее возлюбленный имел значение Ее мысли и чувства сосредоточивались на письме от него или его визите; часы, проведенные без него, казались ей пустыми и были заполнены ожиданием, размышлениями и своем к нему отношении, прежде всего переживанием своей совер­шенной несчастности по поводу тех случаев, когда ей ка­залось, что ею пренебрегают или она чувствовала себя уни­зительно отвергнутой. В такое время отношения с другими людьми, ее работа и другие интересы теряли для нее почти всякую ценность.
Третьим фактором была мечта о великом и властном человеке, которому она бы рабски служила и который бы, в свою очередь, в изобилии предоставлял ей все, что она хотела, – как материально, так и в смысле душевного стиму­лирования – и, наконец, помог бы ей стать великой писа­тельницей.
По мере того, как смысл этих факторов был осознан, навязчивая потребность опереться на «партнера» стала оче­видной, а ее проявления и последствия были нами разоб­раны. Ее основной чертой была полностью вытесненная паразитическая установка, бессознательное желание жить за счет партнера, ожидание того, что он наполнит ее жизнь содержанием, возьмет на себя ответственность за нее, раз­решит все ее трудности и сделает ее великим человеком без малейших усилий с ее стороны. Эта тенденция создала отчуждение не только между ней и другими людьми, но и между ней и ее партнером, потому что то неизбежное раз­дражение, которое она чувствовала, когда ее тайные ожи­дания не оправдывались, давало повод для сильного внут­реннего раздражения; и хотя большая часть этого раздра­жения вытеснялась из-за страха потерять партнера, все же частично оно прорывалось в виде эмоциональных взрывов. Другим последствием было то, что она почти не могла сама наслаждаться чем бы то ни было, если не делила свое удовольствие с партнером. Но наиболее общим последст­вием этой тенденции было то, что ее отношения с мужчи­нами только способствовали усилению ее чувства незащи­щенности, ее пассивности и развивали у нее презрение к себе.
Соотношение этой и предшествующей наклонностей было двояким. С одной стороны, навязчивая скромность Клары была одной из причин, которой объяснялась ее потребность в партнере. Поскольку она не могла сама поза­ботиться о своих желаниях, она нуждалась в ком-то, кто бы взял это на себя. Поскольку она не могла защитить себя, она нуждалась в защитнике. Наконец, поскольку она была неспособна видеть ценность в себе самой, она нуждалась в ком-то, кто утверждал бы ее достоинство. Но, с другой стороны, между навязчивой скромностью и чрез­мерными ожиданиями от партнера существовал острый кон­фликт. Именно этот бессознательный конфликт заставлял ее искажать ситуацию всякий раз, когда ее ожидания не оправдывались, и она чувствовала себя разочарованной. В таких ситуациях она чувствовала себя жертвой невыносимо грубого и оскорбительного обращения, и это делало ее несчастной и озлобленной. Такую враждебность приходи­лось большей частью подавлять из-за страха быть покинутой, но уже само ее существование подрывало отношения и превращало ее ожидания в мстительные требования.

Страница 1 из 2 Следующая страница »
Поделиться:

« Назад